Да закрой ты уже свой рот! – ЧунХен со всей силы зарядил Сынни кулаком прямо в челюсть. – Ты достал меня! Замолкни!
Вид крови на губах возлюбленного рэпера не отрезвил, наоборот, подстегнул его злость, и цепи на внутреннем звере парня заскрипели еще сильнее, готовые сорваться в любую секунду.
-Сука, вали отсюда и трахай ее! – Глаза Джокера налились кровью, он почти перестал держать себя в руках, - Мне плевать, что это только фансервис. Ты флиртовал с ней!
Чунхен подошел к сидящему на полу Хенсыну, который ощупывал свою скулу, и криво усмехнулся:
-Ты мне больше не нужен. Мне не нужна дешевая шлюха, продающаяся за высокие гонорары, – в глазах обычно насмешливого и спокойно рэпера BEAST извергались ненавистью вулканы, а его вздувшиеся вены на руках плавила отравленная лава, изрядно приправленная ревностью. Сейчас он искренне ненавидел Хенсына, эту соблазнительную, развратную тварь, которая виляла бедрами на сцене так, как не снилось и портовым проституткам самого падшего городка. А уж что он вытворял с Хёной… Воспоминания снова взбесили горячего рэпера, и он ногой с силой ударил Хенсына по ребрам, от чего тот упал корпусом и лицом на ворсистый ковер.
-Видеть тебя не хочу.– Джокеру доставляло удовольствие видеть распластанного перед ним Хенсына, со стекающего по подбородку кровью, бессильного, поверженного, плачущего. – Ненавижу. – Чунхен не сдержал свою злость и еще раз врезал худому, и так скорчившемуся от боли парню по ребрам.
Тот вскрикнул, а рэпер только надменно ухмыльнулся. Ему было глубоко плевать, снимают ли их сейчас камеры, выгонят ли его с этого шоу за такое поведение…Да пошло оно все к чертям! Джокер зарычал и скинул все со стола на пол, а затем и сам стол отбросил в стену, при столкновении с которой он затрещал, и у него отвалилась ножка.
-Ненавижу! – как раненный, загнанный в угол зверь Чунхен метался по комнате и учинял в ней разруху – рвал обои, ломал и раскидывал мебель, одним стулом даже кинул в забившеюся в угол Принцессу. – Ненавижу! – безумие не утихало, и вот уже рэпер в исступлении бил кулаками все, что попадалось ему на пути: сервант, стекло которого сразу же разбилось, разрезав кожу на костяшках Джокера, а один осколок отлетел и рассек ему скулу. Стены, с особенной яростью парень бил не вовремя решившего его утихомирить Сынни: бил по лицу, в солнечное сплетение, по ногам, по голове, буквально забивал юношу до смерти. Он ждал, пока тот закричит, будет умолять его пощадить, но нет – парень стонал, шептал, что любит, рвано выдыхал через крепко стиснутые зубы, на его губы вообще нельзя было смотреть – мясо, да и только, но он не сделал ничего из того, чего ждал от него главный зверь группы. ЧунХен снова зарычал и отбросил еле живое тело в сторону кровати и налетел на бар. Достав початую бутылку виски, он выдернул пробку и начал пить прямо из горла, не замечая того, как раздирает ядреный напиток горло, разрывает в клочья трахею, закупоривает сознание, стекает по подбородку и шее на белую, уже запятнанную и Чунхеновской кровью, и кровью Сынни рубашку. Ему было плевать на все, вся…Его предал самый любимый человек. Такое не прощают, за такое убивают. Джокеру хотелось разрезать грудь Хенсына, запустить в него руку, покопаться во внутренностях и достать сердце…А затем сожрать этот бесполезный кусок мяса, про который Принцесса вечно говорил, что Джокер там! Нихрена он не там, Чунхен был лишь в двух местах в Хенсыне – в его заднице и рте. Ничего высокого не было никогда. Будь иначе, Сынни отказался бы от таких откровенных выступлений, как во времена Change отказался рэпер. Но нет. Он послушно делал все, что говорил ему менеджер, и теперь платил по счетам.
sd
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться12011-12-24 04:18:56
Поделиться22011-12-24 04:19:05
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Между выдохом каждым и вдохом
С неба летит звезда.
Гаснет звон последнего слога
И шкатулка вопросов пуста.
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда. Идиот. Чертов идиот. Какого хрена ты так зависим им? Какого черта каждый раз, когда представляешь жизнь без этого дьявола, сердце умирает, перестает биться, а ты выплевываешь всю свою жизнь вместе с очередной истерикой. И черт возьми, понимаешь что это ваше «вместе» доведет обоих до самоубийства, до сумасшествия, взаимного, до жестоких ударов, до слез на твоем лице, от боли, безысходности, от того что даже если придется отказаться от всего все равно не сможешь быть без него. Злит, бесит, черт, твою мать. Резкий удар, больно? Нет, больнее в сердце, больнее в душе. Чертов эгоист, ты когда-нибудь поверишь моим словам? Так сильно не доверяешь? Я лишь твоя жалкая игрушка, чтоб тебя! – кричит все внутри, но сказать не решаешься, зная, что может произойти, если скажешь такое. Просто молчишь, просто смотришь на своего сорвавшегося с цепи демона. Понимаешь, что это лишь первый удар, впереди будет еще, больнее. Ему все равно, все должно быть только по его плану. – Ненавижу. Видеть тебя не хочу. – Ножом по сердцу, чертовски глубоко скользнуло острие его слов, захлебываешься в своей боли, в своих жалких чувствах которые никому вовсе не нужны. Даже если ты встанешь на крышу, собираясь доказывать свою любовь таким жестоким способом, он лишь ухмыльнется, ожидая, что будет дальше. Хочется кричать, бить кулаками стены, орать так чтобы легкие стали болеть, так чтобы вместе криком вышли все эмоции, остаться бездушной куклой. Вновь удар, на этот раз больно. На этот раз настолько больно, что слезы сами по себе наворачиваются на глазах. Жалкий слабак! Кричит сознание, кусаешь губу, больно, черт, как же больно. Закрываешь глаза, терпишь все. Будь рядом, главное будь рядом. Можешь делать со мной все что хочешь. Ненавижу… Его? Нет, слишком просто, себя, да. Не выбирай легких путей, не ненавидь любимых людей. Лучше ненавидь себя, это больнее. Чертом мазохист, идиот, конченый. Ненавижу! Еще один удар, не сдерживаешь крика, лишь заглушаешь его, до крови прокусывая губу. Сворачиваясь клубочком на ковре. Пожалуйста, пусть все закончится. Прекрати эту пытку.… Хоть убей, если тебе станет легче, но прошу, умоляю, сделай это быстро. Не мучай меня. Не заставляй чувствовать себя ненужным.… В ушах эхом отдаются его «ненавижу», лишь тихо шепчешь о том, что любишь, да какая разница, ему все равно. Очнись придурок, не трогай его, просто лежи и надейся, что тебя не убьют. Да пошло оно все. Люблю.… Люблю.… Успокойся же, глупый, в моем сердце только ты, только один ты. Глупый, какой же ты все-таки глупый…. Забиваешься в угол, чувствуешь себя жалким, будто неудачно попавшая в мышеловку мышь, ожидающая, когда ее добьют. Прикрываешь глаза, главное не плакать, прикрываешь ребра, дышать больно, тихо хрипишь, кажется, зря захрипел. Чувствуешь, как по плечу с силой ударяется, что-то тяжелое, кажется стул. Какая разница. Вновь удары, вновь боль, кровь, черт. Выкидываешь из головы думы о том, что в зеркало будет страшно смотреть в ближайшее время, если будет, кому смотреть, конечно. Прикрываешь лицо, пытаешься свернуться, занимать как можно меньше места, так что бы было меньше больно, так что бы скорее закончилось. Твою мать. Больно. Не кричишь, нет, лишь плачешь, плачешь и тихо срывающимся голосом шепчешь, что любишь. Звереет еще сильнее, становится страшно, реально страшно. Порой ты боялся своего демона, именно демона, даже дьявола, зверя…
Пьянит заведомая ложь,
В неё на миг поверил сам,
Так обезумел от тепла.
Я человек со снятой кожей,
Каждый поцелуй, как шрамы,
Каждая слеза - игла.
Кажется, ударился головой слишком сильно, в глазах темнеет, двигать больно всеми конечностями. Перед глазами плывет туман, белый, густой. Боишься его. Боишься остаться в этом тумане навсегда. Тихо стонешь, не переставая, будто в бреду повторять слова любви. Очнись же, жестокий. Неужели не видишь, как мне больно смотреть на тебя такого. Пытаешься не дышать, не двигаться, даже двигать глазами становится больно, плечо болит особенно сильно, хотя нет, особенно сильно болит сердце, в котором зародилось вновь одиночество. Просто село напротив и улыбнулось своей улыбкой, по щеке вновь пробежала слеза. – Зачем ты так со мной? – пытаешься отрицательно мотнуть головой, но не выходит. Даже такое простое движение сейчас отдается жестокой непереносимой болью. – Я люб… - затыкает тебя, не дав договорить, но ты скажешь это, еще раз, и если потребуется, скажешь это еще и еще, даже если… даже если. Оставить так это предложение будет вполне логично. Даже если…. Хенсын поднимает на своего демона глаза, в них отражается, боль и бесконечная нежность и любовь. Не можешь по другому смотреть на него. Даже если его «ненавижу» разрывает будто бомба, изнутри, разрывают на мелкие частички, рассыпаясь на мелкие хрусталики. – Люблю тебя… - кажется что вместе с этими словами рушится все, теряет краски, превращается в инверсию. Не ждешь от него объятий, не ждешь от него нежности. Вновь боль, затем понимаешь что не хватает воздуха. И приходит осознание того что рад этому. Рад биению сердца в ушах, замедляющее свое биение, все медленнее, остановись уже, а? Почти не слышишь, что говорит ЧунХен, все слова заглушало биение сердца, все слова будто из под воды, или из сломанного динамика. Пытаешься не дышать. Почему? Да потому что страшно, и все равно что будет потом. Лучше сейчас. Всего трясет. Сознание медленно уплывает из цепких рук Хенсына, который так долго пытался удерживать его. Вначале теряешь сознание, потом приходит конец. Знаете, в момент, когда в глазах совсем темнеет, и кажется что вот оно, все кончено. Приходит странное осознание что, вот он конец. И его не страшишься, наоборот, становится все равно, наоборот ожидаешь, когда все закончится. Мысленно прощаешься со всем, главное с ним, пытаешься выдохнуть вновь, свое жалкое ненужное люблю, и даже выдавливаешь из себя что то, от чего руки сжимаются в кулаки, сопротивляться нет сил, желания. Просто плывешь по течению. Последние секунды жизни самые долгие, за эти секунды перед глазами пролетают все самые грустные моменты в жизни, все самые любимые и дорогие люди. Эти изображения сменяют друг друга, будто в фото рамке. Первая самая яркая, потом становятся все блеклее, пока не станут совсем темными. Но внезапно все прекращается, ХенСын бессильно повалился на бок, пытаясь набрать в легкие больше воздуха, что вызывает приступы боли по ребрам, черт с ними, еще воздуха. Сердце заходится как бешеное. Черт, как же больно. Звон битого стекла, запах спиртного. Да, это особенно страшно. Хочется вновь забиться куда либо, не попадаться ЧунХену на глаза пока тот не остынет. Но разве это выход? Наверное, да, вот только Хенсын уже далек от состояния убегающего, а отползти далеко он так и так не сможет. Чунхен медленно поднимает один из осколков, смотрит в твои глаза. Впервые за весь вечер ты не скрываешь за нежностью страх. Сейчас в твоих глазах один страх, не за себя, за него. Становится страшно, действительно страшно. Смотришь, как его язык касается осколка, как выступает кровь, становится больно втройне. Правда, говорят что если хочешь доставить влюбленному боль – покажи как причиняют боль любимому. -Ты должен навсегда запомнить, кому ты принадлежишь, маленькая дрянь. – вновь попытка покачать головой, но ничего, вновь. Да все равно уже. Если ему правда так хочется пусть. В сердце все равно отпечатывается привычная боль. Не верит. Конечно… А ты думал он будет верить тебе? Смешно. Я думал тебя жизнь хоть чему то научила. А ты так и остался тем жалким мальчишкой которого выгоняли ото всюду. Дурак. Опускается перед тобой на корточки, прикрываешь лишь глаза, ожидая его действий. Чувствуешь как рвется тонкая майка, как жалкая разорванная одежда отлетает в сторону, дрожишь. Всем телом. Тихо хрипишь от каждого вдоха, резко разворачивает тебя, так что бы вновь лицом в пол. Дрожишь еще сильнее, не ждешь ничего хорошего. Руки дрожат, пытаешься кусать губу, но прикосновения к ним приносят жестокую боль. Впрочем эта боль ничто по сравнению с той болью которую ты ощутил когда стекло коснулось нежной кожи….
Поделиться32012-04-13 09:40:31
Что можно рассказать о детстве обычного сироты? Да ничего, по сути, обычная жизнь, но это если, по сути. На самом деле это маленький ад в четырех стенах, откуда практически нет способов выбраться. Это как тюрьма на пожизненный срок. Зато отличная школа жизни, учит всему и даже больше. За жизнь начинаешь сражаться настолько отчаянно, что становится все равно, кто враг, кто друг, главное добиться чего-то в жизни. И ЧунХен добился. Многого.
В возрасте двенадцати лет его усыновил человек, которому нужен был приемник. Один у него уже был, но судя всему у того в голове был лишь ветер и еще много лишнего, что вряд ли пригодится в жизни. По сути, буквально через месяц ЧунХен дал понять всем кто среди «братиков» лидер, и второй даже особо не возмущался. Ему вообще было кажется на все наплевать, что было очень кстати младшему. Однако наплевать ему оказалось лишь на первый взгляд, на деле этот идиот явно бросал вызов ЧунХену, что безумно забавляло последнего.
Постепенно проходило их детство, если таковым его можно назвать. Эти двое все больше и больше расходились во вкусах, предпочтениях, но единственное что их связывало это счастливое будущее, за которое им приходилось пусть и не драться, но во многом соперничать. Один увлекся гонками, и вообще почти всю его жизнь занимал экстрим, и это не нравилось и отцу, и что внезапно, ЧунХену. Который как бы то ни было, переживал за брата, пусть и не родной, но они почти полжизни были вместе, и если внезапно его не станет, то не станет его главного соперника, и жизнь станет до серости простой, а этого он никак не хотел. ЧунХен же в свою очередь стал еще более серьезным, но стал слишком активно увлекаться противоположным полом. Что было совсем не внезапно, ибо с его внешностью не увлекаться девушками было в прямом смысле грех. А еще их связывала совсем внезапная дружба, доверие еще, они настолько привязались друг к другу, не смотря на все соперничество, что не могли представить как можно жить без друг друга. Часто обращались за помощью друг к другу, и кто его знает, как оно, будет в будущем.
В игру как и Хенсына привела скука, а вернее стандартное – а чем я хуже? Узнав что брат активно увлекается такой мутью, ЧунХен решил что, ну уж если этот так задрачивает, то почему бы и ему не попробовать. Попробовал.